«Шакал он бешеный!»: 98-летняя разведчица о начале двух войн, путине и том, что с ним надо сделать

Евгений Демьянов

Журналист

На бывшем постсоветском пространстве вряд ли найдется человек, не знавший, что произошло 22 июня 1941 года. Советская государственная мифология сделала из этого дня сакральную дату, умело использовав ее, чтобы выставить себя невинной жертвой нацистской Германии, с которой за два года до того разрывала Польшу и начинала Вторую мировую войну.

Независимая Украина не смогла полностью отказаться от этого советского наследия, адаптировав его под свои нужды и превратив в День скорби и памяти жертв войны, причем, исходя из текста соответствующего президентского указа, той самой, советской – «Великой отечественной». Дату продолжают помнить.

Читайте также: Первый день войны: как Гитлер вдохновил путина – хронология по часам

В тот день вряд ли был человек, который мог представить, что через почти 81 год россия, как под копирку, повторит «вероломство», в котором обвиняла гитлеровскую Германию, и нападет на Украину. Об этих двух событиях мирового – без преувеличения – масштаба Новини.Live поговорили с человеком, прошедшим Вторую мировую войну, как говорится, от рассвета до заката – ветераном-разведчицей Ольгой Твердохлебовой, которая в этом году будет отмечать свое без одного года столетия.

Разведчица «Ася»

Ольга Твердохлебова – настоящая легенда Винницы, почетный ветеран Украины и полковник в отставке. До замужества ее фамилия была Распопова. Война застала 16-летнюю Ольгу в Одесской области. Чтобы попасть на фронт, девушка добавила себе два года, сделав соответствующую правку в документах. Войну Твердохлебова прошла разведчицей под позывным «Ася Андрусьева». Два года она была агентом разведки в Польше и среди прочих причастна к срыву замыслов гитлеровцев взорвать Краков в 1945 году (современные историки ставят под сомнение такие намерения немцев. – Ред.). Войну закончила в Берлине, оставив свой автограф на Бранденбургских воротах.

Начало немецкого вторжения

– Несомненно, 22 июня останется в памяти тех, кто пережил Вторую мировую войну, прошел ее, слышал по рассказам или знал о ней из книг. Чувствовалось ли тогда приближение войны?

– Было ощущение. У меня отец был военным, и ближе к началу вторжения немцев он редко бывал дома. Всегда был на каких-нибудь маневрах или в полевых лагерях. Кстати, накануне войны я сдала экзамены по точности стрельбы из пистолета ТТ и получила звание «Ворошиловский стрелок». То есть мы чувствовали, что тучи приближаются, поскольку вражеские войска стояли вдоль всей границы. Но что было характерно, власть продолжала успокаивать народ, мол, у нас с Германией дружеские отношения и все под контролем. Хотя люди все понимали. Понимали, в частности, что немецкие войска подошли к границе не для того, чтобы с нами играть.

– Каким запомнилось вам 22 июня?

– У меня 21 июня был выпускной в школе, и утром 22-го мы классом пошли восход встречать. Это было в Первомайске в Одесской области.

Уже в 4 утра немцы возле нас на реке Буг бомбили переправу неподалеку от элеватора. А мы говорили между собой: «О! Маневры идут. Но что-то очень близко...»

Пришла домой, легла спать, а меня мать будит, говорит: «Оля, вставай, папу ночью вызвали, и Молотов сказал, что в полдень важное заявление будет». Так началась война.

После речи Молотова мы все, одноклассники, не сговариваясь, пошли в военкомат. Ребят забрали, а нас, девушек, отправили домой.

Через некоторое время к нам позвонила по телефону тетя из Ленинграда, сказала, что война скоро закончится, пригласила к себе. И я уехала к тете. А тут – блокада Ленинграда, дядю забирают в армию, тетю отправляют в эвакуацию, а я – никто, сбоку припеку...

Про институт уже речи никакой не было. Вдруг увидела объявление о наборе девушек в Ленинградское военное училище связи и пошла туда. Но меня не взяли – еще не было 18 лет. Я тогда в документах исправила год с 1925-го на 1923-й, и меня взяли.

Далее последовал Уральск, ускоренные курсы обучения, звание младший лейтенант и фронт.

Я всю войну, четыре года, провоевала и потом уже пришла в Берлин. Я маленькая, а там такой высокий парень был. Вот и прошу его: «Давай, детка, помоги!». Он усадил меня себе на плечи, и я расписалась на Бранденбургских воротах: «Мы – из Украины! Победа!».

Начало российского вторжения

– Проводя параллели, не можем не спросить, ощущали ли вы приближение нынешней войны?

– Знаете, нет, когда россияне и Крым, и Донбасс временно оккупировали. А когда их войска на границе со стороны Беларуси и России стояли, было другое. Мне звонят мои фронтовички и спрашивают: «Оля, скажи – будет война?» Но если он (путин. – Ред.) притащил сюда силы, то они же не на смотрины пришли. Я понимала, что он пойдет на нас войной. Но не думала, что так скоро.

Когда началось вторжение, я обращалась в военкомат, просила записать меня в армию, говорила, что я – «Ворошиловский стрелок»! А они меня по голосу узнали и говорят: «Ольга Ивановна, зачем вам автомат, если нам нужно ваше слово в тылу?»

Кроме того, я обращалась к русским женщинам, говорила им: «Женщины, станьте грудью, защитите своих мужей, сыновей! Не посылайте их сюда, в эту мясорубку! Вы же потом никогда не попросите у них прощения за то, что они погибли здесь ни за что. Мы же ели из одного котелка с вашими родителями, дедами, спали под одной шинелью. Люди добрые, вы что там, одурели все, что вы делаете? Но когда я услышала по радиоперехвату, как одна русская женщина просит у своего мужа фен у «хохлушки» взять, подумала, чтоб вы показились и повесились на этом фене!

– Каким вам запомнилось 24 февраля этого года?

– Когда по телевидению и радио объявили о нападении, то так вспомнился 41-й год... И вспомнилось, что моя мамочка получила три похоронки: отец погиб под Сталинградом, брат-летчик погиб, защищая небо Балтики, а на меня пришла похоронка, что я погибла в городе Сандомир в Польше. И мне вспомнилась та война, все это переплелось, и думаю: могли ли мы представить, когда в Берлине расписывались на Бранденбургских воротах, что россия может напасть на Украину?

Война показала, кто есть кто

– Почему, как вы думаете, россияне напали на нас?

– Им не земля наша нужна, им нужно нас убить. Он (путин. – Ред.) хочет поставить нас на колени, потому что украинцы – гордая нация. Но он забыл, что мы – казацкого рода и не перед кем (а перед ним тем более!) не становились на колени!

– А какая разница, на ваш взгляд, между войной с немцами и этой войной с русскими?

– Мы знали и тогда, и сейчас, что мы освобождаем свою землю, мы знали, что мы победим. Тогда нам никто, кроме Америки, не помогал – вся же Европа была под немцами. А сейчас нам все помогают. В этом разница.

Помню, в Польше мне так захотелось молока! Смотрю, полька доит козу, и стоят двое ее детишек с кружками. Я подхожу, говорю: «Можно водички?» Она подоила козу, налила этим деткам молока, пошла в дом и выносит мне чашечку с молоком.

Я запомнила этот случай и это молоко, его вкус, запах на всю жизнь! В войну, женщина с двумя детьми дала его мне – незнакомому человеку в форме, хотя я сама тогда еще ребенком была...

И сегодня война показала, кто есть кто! И я сейчас говорю спасибо полякам, что они приютили, пригрели, одели, обули, накормили, дали крышу над головой украинцам.

О российских ветеранах и встрече с путиным

– Ольга, вы, наверное, общаетесь со своими коллегами-ветеранами из россии. Что они говорят о нынешней войне?

– Их осталось очень мало. Что они говорят? Они не могут сказать правду открыто. Но говорят, что им тоже никогда в страшном сне не приснилось бы и не представилось, что россия может напасть на Украину.

Помню, однажды была очередная годовщина разгрома немцев под москвой. медведев тогда был президентом, и нас, украинскую делегацию, пригласили в москву на торжестве. Там был на праздничном концерте и путин... Вот я тогда посмотрела на этого путина: маленькое (у меня плечи шире, чем у него, потому что у меня 1-й разряд по гимнастике), оно говорит, хочет улыбнуться, а глаза такие... недобрые, неискренние.

Вы, наверное, спросите, что я о нем думаю? Шакал он бешеный!

К двум вещам привыкнуть нельзя

– Не кажется ли вам, что россия своими действиями осквернила память о той войне, о том Дне победы?

– Вы знаете, забыть ту Победу нельзя, какой ценой она досталась! Но сейчас вот эта война все перекрыла, поставила крест на той войне...

– Вы прошли всю войну, многое, что увидели в жизни. Что самое страшное для вас, что больше всего пугает?

– Предательство. Предательство, и очень страшно хоронить своих близких, товарищей. Когда освобождали Варшаву, во время переправы у меня под лед ушли семь подружек-девушек. Самой молодой было 19, самой старшей – 22. Они прошли войну, уже 45-й год, уже победа близка, а они погибли...

С россиянами говорить – пустое

– Что бы вы сейчас сказали россиянам?

– Я, когда обращалась к русским женщинам, сначала их призывала к уму, а сейчас смотрю – они какие-то зомбированные. Поэтому сейчас даже не знаю, что им говорить. Моя подружка, с которой вместе воевали, дошли до Берлина, она мне говорит: «Оля, а правда, что у вас виселицы строят и бандеровцы будут коммунистов вешать?» Ну о чем с ними еще говорить?

– А путину что бы сказали?

– А путину я бы ничего не говорила. Я бы взяла пистолет и ему прямо в лоб выстрелила. Я курицу не зарежу, а его убила бы, паразита!

Воины должны вернуться

– Что бы вы пожелали украинцам, нашим воинам?

– Мальчики, друзья, нет даже сомнений, что победа будет за нами! Мы свою землю защищаем! Не просто так наши предки говорили: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет! Я желаю всем как можно скорее вернуться домой!

P.S. Девушка сквозь года и ветеранский юмор

Эти части рассказа Ольги Твердохлебовой несколько выбиваются из общего настроения разговора, но мы решили их добавить, чтобы портрет ветеранки, готовой убить паразита путина, был полон жизни, как полна ею сама собеседница:

– Я до сих пор очень люблю каблуки, шляпки. Когда одену их, некоторые сзади смотрят и говорит: «Девушка». Был такой случай. Иду я как-то в шляпке, на каблуках, в пальто, а меня встречает одна женщина и говорит: «Можно я вам скажу комплимент? Вы мне напоминаете английскую королеву!» А я отвечаю: «А вы знаете, что у меня общего с ней? Она любит шляпки, и я люблю шляпки! Но я на три года старше ее».

– Я Шевченко наизусть знаю, телефоны все, 500 анекдотов знаю. Расскажу один. Пошли две дамочки в ресторан. Сидят. Одна другая говорит: «Посмотри, слева сидят две коровы... Неужели через 10 лет мы будем на них похожи?» Та глянула и отвечает: «Дура! Это зеркало!».

Читайте Новини.LIVE!

Подписаться Подписаться