"Единственное о чем сожалею, что не взял оружие в руки в 2014 году": украинский армиец о быте на фронте и жизни в окопах

Елена Халилова

Журналист

Украинский военный Дмитрий Миколюк недавно вернулся с фронта. В настоящее время находится в ротации. До войны работал в столичной фармацевтической компании — директором по маркетингу. С начала полномасштабного вторжения Дмитрий пошел в тероборону, а с марта вступил в ряды Вооруженных Сил Украины. Сейчас он старший стрелок стрелкового взвода стрелковой роты 112 бригады ВСУ и член группы по медицинской эвакуации.

Дмитрий Миколюк прошел ожесточенные бои в Донецкой области, а именно воевал на Изюмско-Краматорском направлении. В интервью Новинам.LIVE он рассказал, о чем жалеет больше всего и как проходят будни украинского военного.

О жизни на передовой

— Дмитрий, расскажите свою историю. Когда вы решили уйти на фронт и где сейчас находитесь?

— Наша рота занимается защитой важных стратегических объектов в пределах Киева и области, а также медицинской эвакуацией с линии фронта в медицинские госпитали.

На Краматорско-Изюмском направлении мы занимались эвакуацией раненых. Это было в то время одно из более горячих направлений. Наша ротация пришлась на начало наступления. Тогда велись ожесточенные бои за Изюм и Лиман — там было очень сложно.

— Чем вы занимались до вторжения?

— Я родом из Донецка. В 2014 году сначала переехал в Днепр, затем в Киев. К сожалению, мне пришлось покинуть родной город. Единственное о чем сожалею, что не взял оружие в руки в 2014 году.

— У вас есть семья?

— Да, у меня есть жена. Детишек пока нет.

— Как ваша жена восприняла информацию о том, что вы идете на фронт?

— Как все жены. Она осталась одна: у меня родителей нет, у нее далеко, только друзья. Пришлось принять мужественное решение: она отказалась ехать в любую заграницу. Она сказала, что я казак, а она казачка — будет ждать меня.

— Расскажите об одном дне военного на фронте?

— Все дни разные, но всегда есть напряжение. Самое тяжелое — это ночью: постоянно что-то прилетает. Днем хоть что-то видно, куда спрятаться и как, а ночью во время обстрелов нужно проснуться и бежать в самый глубокий подвал, который найдешь возле себя. На самом деле быт на войне — вещь полная романтики. Атмосфера такая, что на второй или третий день ты забываешь, что что-то взрывается и рядом опасность. Уровень братства таков, что ничего с такими ребятами не страшно.

Рассказывать ужасы войны неправильно. Понятно, что страшно и не нормально для любого человека: слышать и видеть страдания ребят. Эта война — это наше святое дело, как бы страшно не было. Это должен кто-то делать — оно само никогда не сделается. Когда я не принял в этом участие в 2014 году — я до сих пор считаю себя виноватым, что я ничего не сделал, чтобы это остановить, и вынужден был покинуть свой дом. Такую ошибку я больше не совершу. Мужчины должны вставать в защиту своего государства.

— Какое у вас отношение к людям, которые не взяли оружие в руки?

— Я не считаю, что каждый должен брать оружие в руки. Не должно быть так, чтобы мужчин ловили на границе в женской одежде. Наша страна очень демократична, в частности, подход военкомата — никто из тех, кто не хочет воевать, не уйдет. Среди нас нет ни одного, кто не по своей воле оказался там. Среди моих друзей и знакомых многие пытаются попасть на войну, но нет места.

Когда я приезжаю в Киев, я вижу ребят, которые живут мирной жизнью — я радуюсь. Я именно для этого и езжу на передовую, чтобы мог вернуться и жить такой жизнью. Никакой обиды или злобы нет. В армии все адекватные ребята. Но иногда досадно, когда после комендантского времени люди жарят шашлыки на Троещине и слушают "любэ". Это грустно, но эта наука дойдет сама по себе до всех.

Однажды на передовой был мощный обстрел, накрывало с самого утра. В группу эвакуации пришли шесть человек: у ребят была контузия — у некоторых тяжелая, у некоторых средняя. Это был четвёртый день моей ротации. Они шли по тропинке совсем не пригибаясь, когда все лежат и падали деревья. А они немного "ужали" плечи и смеялись. Мы заставили их лечь на землю. Когда мы узнали, что они пережили контузию, то спрашивали, как они, а они говорят: "Есть какая-то музыка добра? Потому что так давно ничего хорошего не слушали".

Когда ты видишь людей, которые пережили ад, а они идут и веселятся. Когда ты видишь, что они вместе, это такая дружба, такое братство, что им ничего не страшно. Душа поет, когда с такими казаками воюешь. Меня это так вдохновило. Мне было очень страшно, хотелось рыдать — каменеешь от страха, а они идут и им так легко. Они помогли мне адаптироваться, и мне стало легче.

— Вы спасаете жизнь военных, поделитесь еще одной историей с фронта?

— Однажды мы производили благотворительный аукцион и собирали средства на эвакуационный автомобиль. Когда мы его приобрели и были в зоне боевых действий (объясню, что "ноль" — это самое место боев, а зона боевых действий — это еще 15-20 км вокруг), мы спали ночью в промзоне, где базировались наши силы. Прилетели семь крылатых ракет, и эта машина сгорела, не успев никому помочь, а мы остались без части провизии и оружия. Люди должны услышать эту страшную историю, чтобы продолжали помогать ВСУ.

На самом деле наши люди — это топ. Я не уверен, что другие бы так помогали, как наши своему войску. Все мои друзья, все знакомые пытаются в любой ситуации все приобрести, найти, все купить, и передать на фронт. Мы практически ничего не нуждаемся, благодаря людям и волонтерам: ни еды, ни одежды, ни других средств.

Встречаются такие люди, которые говорят "Наша страна должна…" — ничего она не должна. Мы ей должны делать так, чтобы эта страна могла дать следующим поколениям и и следующему войску, которое будет после нас, то, в чем они нуждаются. Нам нужно делать все.

Надо мне берцы — я иду и покупаю. Ничего здесь страшного нет. Если до войны я любил рыбалку и покупал все принадлежности, если сейчас я оказался на войне, я могу себе приобрести вещи, и государство дает на это деньги.

Была еще одна история, как семья на красном автомобиле на передовую привозили нам пирожки, пиццы и компот. Рядом все свистит, а они говорят: "Надо для отца сфоткаться". Было такое впечатление, что они всю жизнь воевали и приехали "на ноль" и сидят такие приятные — улыбаются. Все вокруг зеленое, а они на красном авто пирожки выгружают. У нас бесстрашные люди.

Потребности армейцев и жизнь после победы

— В чем больше нуждаются ребята в армии? Однажды слышала, что сладенького чего-то?

— Кто сладкоежка любит сладенькое, кто-то любит мясо. Пирожки и компот — это часть дома, которую привезли на фронт. Они из Тернополя доехали до Славянска. Такая забота показывает, что ты нужен. Словами сложно передать эти ощущения. Потребность есть в обыденных вещах. Это носки. Когда ты две недели в окопах, понятно, что ты не занимаешься стиркой. Не завезешь с собой два рюкзака носков, поэтому они всегда нужны. Сигареты тоже нужны. Трудно там не курить. Это хоть как-то успокаивает и отвлекает.

Наши международные партнеры и друзья помогают качественным лекарствам и оборудованию. Особенно Польша и Италия. Мы транспортируем раненых в Краматорск или в Днепр. Это от 36 до 300 км пути. Когда каждый день люди нуждаются в наложении бандажей, шин или других вещей, они не идут после первого использования на повторное, мы их сразу выбрасываем после первого применения.

Кроме медицинского оборудования, мы еще и имеем чем воевать. Пусть эти подлецы знают, что у нас все есть.

— Что вы будете делать после победы?

— Иногда мы говорим об этом с ребятами. Мы так привыкли к этой новой реальности. Наверное, вернусь к своей работе. Я до сих пор даю консультации и скучаю по ней. После окончания войны я уеду отдохнуть, где будет тихо и спокойно, и не будет ни одного москаля в радиусе нескольких сот километров.

— Украина после победы: какая она?

— Она такая, как всегда: смелая, свободная, красивая и непокорная.

Читайте Новини.LIVE!

Подписаться Подписаться